Совершенно неожиданно, когда все у нас уже перестали надеяться на приход теплых дней, наступило лето. Наверное, до нас все же дополз теплый фронт, на который все лето так жаловались обе столицы.
Солнце наконец-то вспомнило, что ему положено жечь, и теперь припекает так, что даже в моей вечно промерзшей башне стало градусов на пятьсот теплее нормы.

Я сушу базилик и петрушку, раскладывая ее по кухне, и острый запах трав разносится по всему дому. Наполняю полотняные мешочки мятой, смородиновым листом, ломким зверобоем, и нежной сиреневой душицей. Потоньше нарезаю толстобокие яблоки, вытаскиваю на балкон сушиться, и смотрю, как солнце светит сквозь яблочную сердцевину яркой пятиугольной звездой, окрашивая края каждого ломтика в медовый янтарь.

Мне нравится, что по утрам можно не натягивать свитер, а выскакивать на балкон в старой футболке, распахивать окно и дышать стопроцентным кислородным коктейлем с ароматом лета, пока на кухонной плите бурчит и попыхивает кофе. Смотреть на гаснущие звезды и тоненькое лезвие луны. Раздумывать, налить ли в кофе ликер, или все-таки не стоит так наглеть перед работой. Поливать еще сонные цветы и осторожно гладить полураспустившиеся белые колокольчики. Мне нравится раздвигать шторы, впуская в комнату стеснительный утренний свет, и ложиться на коврик, чтобы успеть притвориться, будто я делаю зарядку. А на самом деле поспать еще пять минут прямо на полу, чтобы потом вскочить и, сшибая углы, бежать на кухню, вспомнив про кофе.
Который, конечно же, уже не спасти.