Я иногда очень хочу курить. Если когда-нибудь отключат интернет, чтобы уберечь меня от порнографии, а книги заберут, чтобы не дать прочитать слово жопа, и если я забуду строчки, крепко сидящие сейчас в голове, то я точно начну курить.
Должно же быть в жизни хоть что-то, на нее похожее.
А пока вот это вместо сигарет.
Амнистия
Иван Елагин
Амнистия
Еще жив человек,
Расстрелявший отца моего
Летом в Киеве, в тридцать восьмом.
Вероятно, на пенсию вышел.
Живет на покое
И дело привычное бросил.
Ну, а если он умер –
Наверное, жив человек,
Что пред самым расстрелом
Толстой
Проволокою
Закручивал
Руки
Отцу моему
За спиной.
Верно, тоже на пенсию вышел.
А если он умер,
То, наверное, жив человек,
Что пытал на допросах отца.
Этот, верно, на очень хорошую пенсию вышел.
Может быть, конвоир еще жив,
Что отца выводил на расстрел.
Если б я захотел,
Я на родину мог бы вернуться.
Я слышал,
Что все эти люди
Простили меня. Во Всемирном потопе никто не погиб
Борис Херсонский
Во Всемирном потопе никто не погиб.
Просто все превратились в кальмаров и рыб,
в каракатиц, креветок, подводных ежей
и в кораллы на семь этажей.
Под водой тоже можно дышать, а по дну
тоже можно ходить, как ходил в старину
до потопа, вот только количество стоп
возросло, что ж - на то и потоп.
Ходят крупные крабы - отставники,
тем, кто хочет поплыть - Бог дает плавники,
два грудных плавника, и спинной, хвостовой,
ты плывешь - Бог доволен тобой.
Тем, кто хочет пульсировать телом, даны
купола, а для мелкой подводной шпаны -
столько усиков, лапок, присосок - не счесть,
плыть в глубинах - великая честь!
Тот, кто это не понял - в ковчеге плывет
по мятущейся, темной поверхности вод,
и сияет дуга семицветная - знак,
что случилось - не то и не так.
11 июня 2014Далеко за арктическим кругом
Ирина Одоецева
Далеко за арктическим кругом,
Распластав поудобней хвосты,
Рассуждали тюлени друг с другом,
Называя друг друга на «ты».
Согласились разумно тюлени:
Жизнь спокойна, сытна, весела
И полна восхитительной лени,
Много холода, мало тепла,
Ни надежд, ни пустых сожалений.
Жизнь от века такою была...
А про ландыши, вешнее таянье,
Исступленное счастье, отчаянье
Сумасшедшая чайка врала
Перед тем, как на льду умерла.
1950Все реже думаю о том...
Все реже думаю о том,
Кому понравлюсь, как понравлюсь.
Все чаще думаю о том,
Куда пойду, куда направлюсь.
Пусть те, кто каменно-тверды,
Своим всезнанием гордятся.
Стою. Потеряны следы.
Куда пойти? Куда податься?
Где путь меж добротой и злобой?
И где граничат свет и тьма?
И где он, этот мир особый
Успокоенья и ума?
Когда обманчивая внешность
Обескураживает всех,
Где эти мужество и нежность,
Вернейшие из наших вех?
И нет священной злобы, нет,
Не может быть священной злобы.
Зачем, губительный стилет,
Тебе уподобляют слово!
Кто прикасается к словам,
Не должен прикасаться к стали.
На верность добрым божествам
Не надо клясться на кинжале!
Отдай кинжал тому, кто слаб,
Чье слово лживо или слабо.
У нас иной и лад, и склад.
И все. И большего не надо.
Давид Самойловнаша станция самая в городе неглубокая
Арсений Ровинский
наша станция самая в городе неглубокая
ни машинистов ни стрелочников на такой неглубокой станции на самом деле не надо
как-то просто сам чувствуешь что слишком давно уже поезда нет и подходишь ближе
туда где движение воздуха где прохлада
когда в нашем городе построили самую первую в нашем городе печь
мы в семье решили об этом просто не разговаривать
как-то просто почувствовали что лучше об этом просто не говорить
и оказалось что правильно чувствовали что говорить не надо
11 сентября 2014