Когда я жила с родителями, мы никогда не встречали Новый Год дома.
Сначала у нас была традиция отмечать этот праздник по-немецки, у папиных бабушки с дедушкой. На столе всегда были штрудели, рождественские печеньки, и никакого оливье. Подарки лежали под елкой, а мы, дети, должны были ползать под ней и искать их, пока взрослые пели O Tannenbaum, Stille Nacht и так далее.
Помню, как я в четыре или пять лет просекла, что с Дедом Морозом дело нечисто, и поделилась догадкой с двоюродной сестрой. Оказалось, она тоже подозревала заговор со стороны взрослых, и я только усилила ее сомнения) После этого мы установили слежку, и увидели, как родители прячут подарки под елку. Сказка была разрушена, но мы как-то быстро с этим смирились. В конце концов, подарки никуда не делись!

Потом пришел черед других бабушек-дедушек) Тут все было еще интереснее. Новый Год для меня в то время проходил по одному сценарию: мы вместе садились за стол, я терпеливо сидела со взрослыми около часа, а потом под любым предлогом убегала в гостиную, где стоял огромный шкаф с книгами. Это была мечта! Я долго и придирчиво выбирала книжку, садилась на диван, и...пропадала. Часов в пять утра родители вспоминали о моем существовании, отклеивали меня от дивана и мы шли домой (я обязательно прихватывала несколько книг с собой). Удивительно, что мне разрешали читать что угодно - никто даже не смотрел на обложки выбранных книг. Окажись среди них ''Камасутра'', ''Майн Кампф'' или ''Сто способов мучительно и жестоко покончить с собой'', никто бы даже не удивился! Наверное, потому, что у нас дома водились книжки и позабористее, и никому не приходило в голову их от меня прятать. Сейчас я улыбаюсь, когда перечитывая ту или иную книгу, вспоминаю, что первый раз читала ее в одну из давних новогодних ночей в углу бабушкиной гостиной.

Вчера мы ходили к друзьям, и это было довольно мило. Отличное вино, всякие давно-уже-взрослые разговоры, бутербродики с икрой и новогодние шутки. Но в какой-то момент мне вдруг ужасно захотелось встать и убежать от бесконечных улыбок и надоевшего до мерзкой, тягучей тошноты переливания из пустого в порожнее. Убежать в прошлое, где будет стоять огромный книжный шкаф и старый диван, и тишина. Убежать туда, где мне двенадцать лет, и я еще никому ничего не должна: ни совести, ни правилам поведения в обществе. Убежать, и зачарованно водить пальцем по корешкам книг, пока не найду свою.
Но хотя убежать так далеко невозможно, я все же смогла вызвать такси и уехать домой.
И это было правильно.